Экзаменационный гид

Казалось бы, а в чем проблема? Ведь еще в 2000 году наша страна ратифицировала Лиссабонскую конвенцию 1997 года о взаимном признании европейскими странами документов об образовании. Однако многие зарубежные университеты до сих пор не считают российский аттестат зрелости эквивалентном местных документов о полном среднем образовании, а западные работодатели смотрят на наши дипломы с еще большим скептицизмом. Попробуем разобраться в этом парадоксе с помощью министра образования РФ Владимира Филиппова — тем более что он был одним из авторов Лиссабонской конвенции. «Здесь есть два момента, — говорит Владимир Михайлович, — де-юре и де-факто. Де-юре — существует Лиссабонская конвенция, которую ратифицировала и Россия. В этой конвенции дословно записана следующая формулировка: «Каждая страна, подписавшая данную конвенцию, признает документ об образовании любой другой страны, подписавшей данную конвенцию, если не будет доказана существенная разница в содержании программ обучения». Иными словами, если я имею диплом и приезжаю в страну, подписавшую конвенцию, там обязаны его признать. А если не хотят признавать, то не я должен доказывать, что мой диплом можно признать (Внимание! Именно «можно», а не «нужно»), а они должны доказать, что нельзя. Эта конвенция подписана почти всеми странами Европы».

Так что де-юре российские студенты и специалисты, приезжающие на Запад, обладают своего рода презумпцией компетентности. Но де-факто признать ваш документ об образовании и принять вас на работу или учебу должна не страна, а конкретный вуз или работодатель. А с этим сложнее.

Нужны ли в Сорбонне тамбовские бакалавры?

«Де-факто, — говорит Владимир Филиппов, — признание документов об образовании тех, кто приезжает за границу учиться, осуществляется университетами. Берешь, к примеру, диплом бакалавра, выданный тамбовским университетом, и едешь учиться в Сорбонну. И там смотрят на диплом и решают — принять или не принять. Я, кстати, считаю, что уровень подготовки наших, и, в частности, тамбовских бакалавров, выше, чем французских. Но решение — за конкретным вузом». В общем, Лиссабонская конвенция — рамочный документ, за «рамками» которого еще очень много всяких «но». Россиянину найти общий язык с иностранным вузом поможет сертификат международного образца, который после соответствующей экспертизы выдает работающая в Москве Международная комиссия по признанию эквивалентности учебных курсов, документов об образовании и ученых степеней (МКПЭ). (Все подробности этой процедуры можно узнать в интернете на сайте www.incorvuz.ru — в частности, там подробно описано, как жителям отдаленных регионов получить сертификат по почте). Это особенно важно тем, кто имеет диплом специалиста, кандидата наук — в общем, тем, чья квалификация или ученая степень не имеет явного аналога на Западе. Сертификат, например, рекомендует (хотя и не обязывает) признавать российскую квалификацию «специалист» равной «магистру». Правовое основание — «Руководство по признанию российских документов об образовании» Европейской сети национальных информационных центров по академической мобильности и признанию (ENIC). На сегодня такой сертификат получило более 10 тыс. россиян.

МКПЭ помогает также иностранным гражданам выбрать подходящий российский вуз, диплом которого позволял бы им затем работать по специальности у себя на родине. Это, возможно, еще более непростая задача, чем экспертиза документов россиян.

Аккредитация в курилке

Добиваясь признания своих дипломов для работы за границей, россияне сталкиваются с тем, что, по словам В. Филиппова, «в России еще совсем не развито, а за рубежом называется «общественно-профессиональная аккредитацией». Это значит, что ассоциация врачей вольна признавать (или не признавать, но обосновывать свое решение — прим. ред.) документы врачей, ассоциация инженеров — документы инженеров, и т.д. Вот, скажем, в инженерном образовании российские вузы очень сильны. Но в мире существует несколько ассоциаций инженерного образования, и ни одна из них диплом ни одного российского инженерного вуза — ни «Бауманки», ни какого-то иного — не признает». Сейчас российские вузы активно борются за признание своих дипломов именно западными профессиональными сообществами. В. Филиппов приводит пример: «Юрий Петрович Похолков, ректор Томского политехнического университета, три года ведет работу с двумя крупнейшими ассоциациями, чтобы соответствовать их критериям и требованиям для признания диплома и программ Томского политехнического университета. Нужно проделать колоссальную работу, чтобы де-факто быть признанным. Для этого каждому отдельному вузу нужно «выходить» на каждую отдельную ассоциацию. Такого положения, когда бы, например, ассоциация инженерного образования признала все дипломы всех вузов Германии или Франции, нет и не будет. Так что это правило касается не только России — оно касается всех стран мира. Все знают, что, например, в США 3500 высших учебных заведений, из них в лучшем случае 200 вузов признаются какими-то ассоциациями. Все остальные вузы — очень низкого уровня, они готовят студентов или на уровне четырехлетнего бакалавриата, или даже дают двухлетнее образование. Де-факто в Европе за рабочие места отвечают ассоциация врачей, ассоциация инженеров, ассоциация юристов. Потому им и дано право признать или не признать ваш диплом. Но кто же из них хочет допустить на рынок конкурентов? И поэтому они завышают требования для признания документов об образовании, они выдвигают такие требования, которым отвечают единичные вузы в мире».

В Томском политехе делегация одной из иностранных профессиональных ассоциаций определяла соответствие преподавания необходимому уровню, в частности, так: проверяющие заходили в курилку и начинали говорить со студентами по-английски. Ребята оказались не в состоянии поддержать беседу. Так делегация и уехала, не признав томские программы. Но ректор Ю.П. Похолков не сдался. Он создал в вузе Институт языковой коммуникации с прекрасными лингвистическими кабинетами — лучше, чем в классическом университете. Переманил преподавателей иностранного языка из классического университета и из томского педуниверситета, выделив им квартиры. «И вот сейчас, — говорит ректор, — если вы встретите человека, который не говорит по-английски, — это не студент Томского политехнического университета».

Учебный курс становится товаром

Но зачем все это нужно не студентам, а самому вузу? Не для того же, чтобы как можно больше «мозгов» утекло из страны? Нет, конечно. Еще раз послушаем комментарий Владимира Филиппова: «В новых условиях признание диплома важно не только для человека, но и для вуза — потому что это признание стандарта и программы, по которым учит вуз. Ведь комиссии профессиональных ассоциаций проверяют учебный план, содержание курсов по каждому предмету, учебную литературу, и только потом начинают контактировать со студентом и преподавателем. В условиях складывающегося рынка образовательных услуг каждое учебное заведение уже вскоре будет предлагать свои дистанционные программы. И вопрос о том, могут ли эти программы быть засчитаны всеми другими университетами, аккредитованными этой ассоциацией, — это деньги. Колоссальные деньги. Поэтому признанный диплом, признанная программа вуза сейчас становится товаром. По такой программе все иностранные студенты смогут учиться в наших вузах и очно, и дистанционно. Ведь какой смысл сейчас к нам ехать, чтобы получить наш российский диплом — и не быть признанным в странах Европы. Ну, в Африке-то с нашим дипломом проблем нет, там его все признают…»

А, между прочим, международный рынок образовательных услуг — один из крупнейших, по объемам сопоставимый с рынками нефти и наркотиков. Так что если вы студент, и если однажды, зайдя в курилку, вы встретите англоязычного незнакомца, помните: разговаривая с ним по-английски, вы помогаете государству. Или уж, по крайней мере, своему вузу.

Автор: Надежда Светлова
Источник: ж-л «Обучение в России», 2002 г., №8